Все люди делятся на два лагеря. Как ни крути. Тех, кто мерзнет, и тех, кто потеет. Тех, кто любит кошек, и тех, кто любит собак. Новая дифференциация по овощному признаку досталась мне от свекрови.
Диалоги со школьником
- Мам, можно мы подождем мою подружку из продленки,она сейчас выйдет?
- Ну давай. А почему? Штаны. Коль! Ты что надел спортивные штаны на школьные брюки? Зачем? И ты так на физкультуре что ль занимался? И в продленке был? Блин. Давай снимай, дурень!
Выходит учительница продленки, ведет деток:
- Проходите туда, идите на травку.
И сама в мою сторону:
- Как козлят на выпас. Чего это Коля снимает штаны? Ах! Он в двух был! Штаны теперь в гармошку.
Сентябрь
Пришел Сентябрь. Великий и единственный сентябрь этого года. Коляныч пошел в школу.
С утра сидит и спрашивает:
- Мам, какой сегодня день недели?
- Среда
- Ну вот, я думал, что хотя бы четверг, если уж не пятница. Скорей бы каникулы.
Это он всего два дня отучился.
Золушка сидит дома
Ничего нет хуже, чем собираться на праздник, со всеми договориться, весь день ждать и радоваться, убрать всю квартиру, наварить борща, помыть голову, накраситься, надушиться, прыгнуть на каблуки и надеть короткое новое платье, долго выбирать бижутерию, а потом раз - и оказывается Золушка либо должна взять на бал с собой тыкву, либо остаться дома. В роли тыквы, конечно, Вова. С ним нельзя на каблуках, с ним неудобно в кафе, короче, принцесса сидит дома со своим тыквом.
Вадим
Вспомнила о нем потому, что умер он 6 января - перед рождеством. Мы были тогда у папиной третьей жены в гостях с папой и Катькой. Уж не помню мне кто позвонил, сказать про Вадима. Помню тогда плакала, собралась и поехала проводить его от подъезда. Ездила на 9 дней, постояла у двери и не решилась войти. Теперь то я знаю, что горе вместе легче переживать.
Мы познакомились на курсах у Костика. Он был такой большой, взрослый, красивый. Банкир. С тихим низким голосом. Очень умный. Он задавал такие вопросы, что можно было не слушать ответ. Его жена такая ласковая и нежная. Такая верная супруга. Сын подросток. Мы ходили вместе на тай-цзы. Пару раз он подбрасывал на машине меня и Танюшку домой после курсов.
Однажды я напросилась с ним покататься на мотоцикле. У него какой-то крутой был. А я ни разу, трусиха, не каталась. Созвонились с ним с работы, решили не ехать, дождь, ветер, холодно. А я штаны с собой на работу взяла, куртку. Но не сказала ему. Не хотелось напрягать. А теперь жалею. Упущенное. Нереализованное. Сидит внутри.
Однажды ходили с ним попить чайку, о чем-то говорили. Сказала ему, что он - как папа. Как идеальный такой образ отца. А он рассказывал про абсент, какой бывает настоящий. Почему-то запомнилось.
Много лет не виделись, но контачили через знакомых. Узнала, что заболел. Заходила к ним в гости. Накупила плюшек и сладостей. Оказалось, что ему ничего из этого нельзя. Пришла. Помню, что еле сдержала себя, потому что Вадима тогда уже почти не было. Был маленький старичок 44 размера. С голосом Вадима. Он рассказывал, как они ездили в Северную Америку, лазили по горам, жили у шамана, пили какую-то может аяхуаску, ходили босиком по джунглям. А там, извините, босиком только самоубийца пойдет, потому что насекомые всюду. Но доверие к миру позволяет быть беспечным. Помню, Вадим рассказывал, что ощутил в себе ответственность за свою жизнь, за жизнь своей семьи, своего мира. Тотальное ощущение, что все зависит от тебя. Еще сказал, что боится, что зиму не переживет. Такая она длинная. Долгая. Темная.
Вот этот образ отца. Идеального отца. Который не бросает своих. Который чувствует свою ответственность за все, что с ним происходит. Он умер. И умер мой собственный папа. И я горюю по ним обоим. Один - шестого, другой - восьмого. Совсем рядом. Как будто Вадим умер, чтобы меня предупредить.
Мы познакомились на курсах у Костика. Он был такой большой, взрослый, красивый. Банкир. С тихим низким голосом. Очень умный. Он задавал такие вопросы, что можно было не слушать ответ. Его жена такая ласковая и нежная. Такая верная супруга. Сын подросток. Мы ходили вместе на тай-цзы. Пару раз он подбрасывал на машине меня и Танюшку домой после курсов.
Однажды я напросилась с ним покататься на мотоцикле. У него какой-то крутой был. А я ни разу, трусиха, не каталась. Созвонились с ним с работы, решили не ехать, дождь, ветер, холодно. А я штаны с собой на работу взяла, куртку. Но не сказала ему. Не хотелось напрягать. А теперь жалею. Упущенное. Нереализованное. Сидит внутри.
Однажды ходили с ним попить чайку, о чем-то говорили. Сказала ему, что он - как папа. Как идеальный такой образ отца. А он рассказывал про абсент, какой бывает настоящий. Почему-то запомнилось.
Много лет не виделись, но контачили через знакомых. Узнала, что заболел. Заходила к ним в гости. Накупила плюшек и сладостей. Оказалось, что ему ничего из этого нельзя. Пришла. Помню, что еле сдержала себя, потому что Вадима тогда уже почти не было. Был маленький старичок 44 размера. С голосом Вадима. Он рассказывал, как они ездили в Северную Америку, лазили по горам, жили у шамана, пили какую-то может аяхуаску, ходили босиком по джунглям. А там, извините, босиком только самоубийца пойдет, потому что насекомые всюду. Но доверие к миру позволяет быть беспечным. Помню, Вадим рассказывал, что ощутил в себе ответственность за свою жизнь, за жизнь своей семьи, своего мира. Тотальное ощущение, что все зависит от тебя. Еще сказал, что боится, что зиму не переживет. Такая она длинная. Долгая. Темная.
Вот этот образ отца. Идеального отца. Который не бросает своих. Который чувствует свою ответственность за все, что с ним происходит. Он умер. И умер мой собственный папа. И я горюю по ним обоим. Один - шестого, другой - восьмого. Совсем рядом. Как будто Вадим умер, чтобы меня предупредить.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)